Ей с детства твердили дурацкое «стерпится-слюбится». И ей всё терпелось, а «слюбится» виделось в будущем. За окнами мылась дождём ненавистная улица, на кухне варились борщи нелюбимому чудищу, по радио громко кричали ужасную музыку, а стены в ментальных тисках зажимали обоями. Чесалось бедро (натирали ажурные трусики). Терпение всё не хотело сменяться любовями.
Потом ей приснилось, что окна выходят на озеро. По радио диктор читает Бодлера и Бродского. Все стены покрашены краской в лиловый и розов…